Интервью с Анной Ардовой. О хобби и проекте "Последний из Магикян"

Мы, конечно, очень сроднились. Когда у Габи был крайний съемочный день, она даже расплакалась… Знаете, у нас на удивление хорошая группа. Совершенно очаровательная атмосфера… Я не люблю, когда люди делают свою работу плохо – начинаю ужасно придираться, могу сказать об этом в лицо, потому что считаю, что работу надо выполнять либо хорошо, либо не браться за нее вовсе. А на этом проекте я не встретила ни одного непрофессионала – все замечательно работают.

Не совсем так: хлеб я привезла черный, с семечками, чтобы было не так вредно. А вместо сливочного масла взяла нежный творожок. Калорий в три раза меньше, а вкуснота – невозможная! Еще я время от времени привожу из дома куриные котлетки, но их готовлю не я – на это просто нет времени – а моя помощница Танечка. Однако делает она их по моему рецепту.

Я как-то раз привезла Гранту мясо, которое ему очень понравилось. Потом я пригласила его в гости, спросила, что приготовить, и он ответил: «То же самое мясо!». А еще я потушила для него зеленую фасоль – традиционный элемент кавказской кухни – и Гранту Арамовичу она очень понравилась.

Расстаться было совершенно невозможно, я же говорю, мы очень сроднились. Например, когда у Темико Чичинадзе был последний съемочный день, мы отмечали это событие всей компанией. На следующий день – смена. В одиннадцать вечера я начала из ресторана, в котором мы сидели, уходить, и только в начале первого это мне удалось (улыбается). В ресторане «Пиросмани», где снимали наш сериал, мы тоже частенько оставались. Как-то раз так совпало, что в «Пиросмани» праздновал свой день рождения Георгий Николаевич Данелия.
Данелия прошел мимо, мне ужасно хотелось с ним поздороваться, но я как-то застеснялась. Мы продолжили снимать, а через некоторое время ко мне подошел взрослый грузинский мужчина, хозяин этого ресторана Торнике, и сказал: «Здравствуйте! Вы же Аня Ардова? Я близкий друг вашего папы»… Оказалось, что этот мужчина – крестный отец папиной четвертой дочери. Мы с ним даже виделись на папиных похоронах, но, конечно, я его не запомнила, потому что мне тогда было ни до чего… «Я хотел сказать, – продолжил Торнике, – что очень вас люблю, потому что любил вашего папу, которого мне сейчас очень не хватает»… Потом Торнике подошел ко мне еще раз и сказал: «Я рассказал Данелии, что вы – Борина дочка, и он очень хочет с вами познакомиться». А я не могла отлучиться – мне нужно было идти в кадр. Не могла же я сказать: «Всем стоп! Я пойду с Данелией знакомиться!». Потом Торнике подошел ко мне снова, сказал, что приглашает всех артистов познакомиться с Данелией. Но было как-то неловко…

К сожалению, мы так все и пропустили. Только похлопали Данелии, когда он уже уходил. Я стояла и думала: «Боже мой, у меня была возможность познакомиться с этим великим человеком, фильмы которого я считаю не просто классикой и школой, а под которые, без преувеличения, живу!». Я могу включить «Мимино», «Не горюй» или «Осенний марафон» – все, что угодно – и жить под них, потому что знаю эти фильмы покадрово. Могу стоять спиной, что-то готовить, слушать и понимать, что происходит на экране.

Как я могла так поступить? Это было бы просто неприлично по отношению к съемочной группе. Хотя Акакий потом сказал мне: «Дурочка! Надо было сказать – мы бы все побежали знакомиться!».

Мой мастер, Гончаров Андрей Александрович, воспитывал в нас святое отношение к профессии. Все-таки это не работа, а служба. Почему я все время прошу называть меня артисткой Ардовой? Не популярной актрисой, не звездой, не еще как-то… Я ненавижу это все. Я артистка Ардова – это моя профессия.

Бывает, конечно. Но когда я себя на этом ловлю, очень пугаюсь. Потому что это путь в никуда, к духовно-человеческой смерти. Да даже не в этом дело – это я сейчас очень пафосно сказала. Во-первых, это скучно. Во-вторых, тормозит развитие. А в-третьих, просто глупо, потому что если завтра известность кончится, что ты будешь делать?

В моей биографии случались моменты, когда у меня долго не было работы – по сути, я начала активно сниматься только после тридцати. Я знаю, что это такое. Знаю, как это – поступать в театральный вуз несколько раз подряд. И потом – чем выше заберешься, тем больнее падать. Хотя иногда меня все равно заносит. Например, подошла я к стюардессе, а она мне отказала в хамской форме. Допустим, хамская форма – это ее проблема, а не моя, и на это обиделся бы каждый. Но меня-то задела не форма, а то, что стюардесса меня не узнала и не пошла навстречу. Но я тут же себя осаживаю: «А что, все обязаны тебя узнавать? Может, ты этой стюардессе вообще не нравишься? Не нравится ей твоя работа – это ее право».

Да, это всегда очень приятно. Например, нужны мне фотографии на визу. Я прихожу к молодому человеку, который меня уже фотографировал, и озвучиваю свою просьбу. А он, оказывается, с прошлого раза мои фото сохранил, и перефотографироваться мне не нужно. Еще я просто умираю от счастья, когда мне говорят, что «Одна за всех» помогла им в тяжелый период жизни. Значит, не зря я эти три года впахивала как слон и вообще не зря пошла в профессию. Значит, все получилось. И силы, которые я вложила в свою работу, не ушли в песок, а помогают людям.

Как-то раз меня на гастролях журналисты спросили, что я могу сказать о Гранте Тохатяне. Я ответила, что люблю Гранта Тохатяна, как весь армянский народ (улыбается). А наш Темико – это же просто сгусток таланта и добра. Чистый алмаз. Но почему мы говорим только о мужчинах?.. Наташа Вдовина – невероятно красивая, тонкая, спокойная… Полная противоположность мне в моем буйстве (улыбается). Я смотрю на нее с полным восторгом. Наташа Курдюбова – птица моя! Голос ее глубокий, глаза; упоительная, невозможная женственность…

Я. Помню, Резо сказал: «Придумай какое-нибудь прозвище, которым ты будешь ее звать». И у меня как-то совершенно неожиданно вырвалось: «Птица!». Еще я очень люблю Элен Касьяник – мою дорогую девочку. Они с моей дочкой Сонечкой появились на свет в один день – 29 сентября.
Да, конечно: я хожу в зал, занимаюсь йогой, плаваю… А еще у меня появилось новое увлечение – танго. Какое это роскошное занятие – вы себе не представляете!

Я хожу одна, постоянной пары у меня нет. Пыталась Акакия затащить, потому что он прекрасно двигается, но у него совсем нет на это времени. Мальчиков у нас в группе, конечно, меньше, чем девочек, но это не проблема.

Меня потрясла философия танго. В танго отношения между мужчиной и женщиной очень просты. Танго – это не флирт, не завязывание сексуальных отношений. Это именно акт танца, чистое искусство. И женщина в этом танце абсолютно слушается мужчину. Если она не будет его слушаться, танго просто не получится. Однако слушать мужчин крайне сложно!

Потому что, во-первых, они так же неопытны, как и я. Иногда это просто бесит. Вести они не могут, но при этом все как один начинают учить.

Да, и при этом надо их слушаться. Это невероятная работа над своей гордыней! Я довольно хорошо двигаюсь, для меня не представляет никакого труда быстро сделать само движение. А нельзя! Надо сделать свое движение ровно тогда, когда его сделает с тобой мужчина. Не раньше. Это такая учеба…

Да, это еще и с точки зрения актерской профессии очень хорошо. Как говорит отец моих детей: «С хорошим партнером каждый дурак сыграет – а ты попробуй сыграть с плохим». Бранить партнера – по актерской этике – последнее дело. Мне недавно процитировали Владимира Машкова, с которым я не знакома, но которого очень люблю и уважаю как профессионала. Так вот, Машков пошел еще дальше, сказав: «Если партнер совсем плохой – ты своей игрой добейся от него, чтобы он сыграл». Так вот – танго этому и учит.

Когда партнер хороший – ты его слишком быстро слушаешь, однако этого тоже делать нельзя, потому что в танго мужчина всегда пытается занять территорию женщины. А женщина должна до последнего сопротивляться. В танго нет вялых касаний – оба партнера находятся в напряжении. Это круто. Было бы здорово преподавать танго в институте, чтобы учить людей слушать партнера. Это просто по Михаилу Чехову – упражнение на взаимодействие. И еще один важный момент: русские женщины очень быстро все делают и стоят, ждут мужчин. «Не надо ничего делать за мужчин, – говорит нам наш педагог-аргентинец Джиджио. – Пусть мужчина предложит, вы подумаете, нравится ли вам это, а потом, может быть, сделаете!». Я поняла: Господи, мне просто показаны две вещи – йога, которая учит тому, что каждый человек, посланный тебе судьбой, это твой учитель. И танго, которое учит тому, что вести должен мужчина, а женщина – следовать за ним.

К сожалению, нет. В прошлом сезоне мы с Грантом плясали рок-н-ролл, а в этом игровых сцен было маловато…

Мне запал в душу момент, когда наш малыш прямо во время сцены заснул у меня на руках. Он так трогательно держал меня кулачком за халат, чтобы я не вздумала его будить… Парень у нас потрясный, просто золотой человечек. Он растет вместе с нами. Так что помимо основной работы мы тут занимаемся взращиванием младенцев (улыбается).