Интервью с Дмитрием Певцовым

- Это тот редкий случай, когда в кино есть, что играть.

- Отдельное спасибо художникам и всем тем, кто строил декорацию этого фильма. Декорация действительно абсолютно достоверная, подробная, с деталями. Создается полное ощущение, что ты находишься внутри судна. Это меня очень сильно порадовало. Вообще внимание к деталям дорогого стоит.

- Дело в том, что температурный режим на съемках к уюту не располагал. В павильоне летом все угорали, а зимой – замерзали. Один из рекордов температуры в капитанской рубке  + 38 градусов. И все бы ничего, если бы ты заходил туда как в сауну – на какое-то недолгое время. Мы же проводили там несколько часов подряд... Хотя иногда ввиду хронического недосыпа можно было там поспать.

- Еще будучи школьником, на лодочной станции «Бездонка» в Серебряном бору я выходил на весельной прокатной шлюпке. Мы с ребятами так катались до десятого класса. Это, конечно, не совсем море, а река, но тем не менее.

- Плавать меня научил папа. А поскольку он был пловцом-пятиборцем, сейчас я могу изобразить почти любой стиль. Метров пятнадцать могу проплыть так, что не отличишь от спортсмена.

- К сожалению, в Греции я оставался не так долго, как мне бы хотелось, потому что я занимаюсь всякой другой ерундой: играю в театре, и не в одном, а также у меня есть концертная деятельность, которая для меня еще более серьезна, чем театр. Поэтому я не мог себе позволить оставаться в Греции месяц, бывал наездами: два или три раза.

- Меня моряки ничему не учили – может, они чему-то учили ребят, которые оставались в Греции дольше. Я подружился с замечательным боцманом, который подарил мне свисток. Когда у меня выдался единственный свободный день перед отъездом, нам устроили обзорную экскурсию и мы обсмотрели весь корабль –– от кубрика боцмана до смотровой площадки на рее. Корабль, на мой взгляд, круче, чем самолет, и интереснее, чем автомобиль.

- Нам ничего не показывали… Это как в анекдоте про вьетнамского космонавта, который вернулся с синими руками и на вопрос: «Почему руки синие?» ответил, что русский постоянно бил его по рукам, приговаривая: «Не трогай кнопки!». Нам, артистам, ничего в руки давать нельзя, но я присутствовал при том – и это одно из самых ярких и радостных впечатлений – как швартовался корабль при довольно сильном ветре. Наблюдал удивительное взаимодействие между капитаном, палубной командой и мотористом, который включал и выключал двигатели. Это потрясающее действие, настоящее, очень энергетическое – оторваться было невозможно…

- Я думаю, скорее команда корабля узнала много новых слов от нас, творческой интеллигенции, нежели мы – от них. Хотя, какие-то специфические морские вещи все же были. Иногда нам помогали, подсказывали, как правильно звучат конкретные команды. Потому что одно дело – сценарий, и совсем другое – конкретный корабль и конкретная команда, которая на нем работает.

- Я скажу так: артисты – такие обманщики… Мне известны живые примеры, когда блистательный, остроумнейший, смешнейший артист в жизни – бука, злюка, жадный и недалекий человек. Поэтому насколько я лидер или нет, никакого отношения к тому, что я сыграл, не имеет: это моя профессия.

- Мне кажется, иметь власть над кем-то нравится любому человеку. Только не всем это удается. И чтобы этой властью обладать, нужно уметь нести ответственность за тех, над кем властвуешь.

- Когда в глубоком детстве я прочел фантастическую книжку про ихтиологов, которые изучали глубины, в том числе Марианскую впадину (они оставались на берегу, а какой-то глубоководный аппарат передавал им всю информацию), я решил стать ихтиологом. И даже чуть было не поступил... Но меня в этом смысле, наверное, больше вдохновил Джек Лондон со своими «Рассказами южных морей», в частности, про Соломоновы острова и про Полинезию. Это меня сильно шибануло, Джек Лондон был прочитан от корки до корки несколько раз. Я, конечно, многие годы мечтал стать капитаном: загорелым настолько, что непонятно, местный он или африканец, в одной набедренной повязке, с сигарой, расстреливающим с мачты бессмысленных дикарей… Еще была мечта о собственном коралловым атолле – чтобы росли пальмы, не было акул и целый год радовал мягкий ненавязчивый климат.

- Пока мы ему читаем всё больше сказки...

- Я как капитан практически ни с кем не дрался и под водой не плавал. Там были специально обученные ребята. А мы – «верхний эшелон» – прошли мимо.

- В этой сцене не было ничего сложного или интересного. Птиц снимали отдельно, нас – отдельно. Наше дело было изобразить, что мы видим птиц…

- Местная кухня меня порадовала на корабле. Там потрясающе готовил удивительный человек удивительных габаритов – забыл, к сожалению, как его зовут. Даже полная глупость и то, к чему все привыкли – картофельные чипсы – были с любовью порезаны и пожарены в прекрасном масле. Это было удивительно вкусно. Наша группа сметала всю еду, которую приносили. Это мне запомнилось надолго. Все ждали обеда не потому, что устали, а потому, что хотели все это опять съесть. А местная кухня в целом… Я проехал весь мир от Японии до Колумбии, и чем-то меня удивить в этом смысле практически невозможно.

- Я в течение десяти лет работал с греческим режиссером, поэтому греческих слов привез гораздо больше, чем услышал новых. Если кому-то из съемочной группы требовалось что-то спросить или подсказать, я помогал.

- Отдохнуть я готов хоть сейчас, только кто же мне даст. А в феврале мы с женой и сыном поедем в Сочи на Олимпиаду.